Марсадолов Леонид Сергеевич / Научная деятельность

Материал из Археология Алтая.

При изучении скифской эпохи Горного Алтая Л.С. Марсадолов значительное внимание уделил рассмотрению следующих проблем: история открытий и исследования памятников VIII–IV вв. до н.э., датировка археологических объектов с применением методов естественных наук, социальные реконструкции пазырыкского общества, этногенез номадов Алтая.

Подробно история изучения археологических памятников Горного Алтая скифской эпохи представлена ученым в его кандидатской диссертации, а затем и в отдельной монографии. В одной из указанных работ исследователь предложил выделить три этапа: 1) открытие памятников и первые археологические обобщения (XVIII–XX вв.); 2) выделение культурно-хронологических этапов, их абсолютное датирование (30–50-е гг. XX в.); 3) применение естественнонаучных методов для уточнения датировок отдельных курганов (50–80-е гг. XX в.) (Марсадолов Л.С., 1985, с. 3–4). В монографии, исходя их тех же критериев (история раскопок памятников и изменения представлений о их датировании), выделены уже не этапы, а периоды: 1) грабительский (I тыс. до н.э. – начало XX в.); 2) археология – часть общего землеописания России (XVII–XVIII вв.); 3) археология в период Просвещения (конец XVIII – первая половина XIX вв.); 4) первые научные обобщения (вторая половина XIX в.); 5) археология – часть краеведения Алтая (с 70-х гг. XIX в. до 1916 г.); 6) первые исследования археологов-профессионалов (середина 1920-х – середина 1930-х гг.); 7) переход на позиции материализма и создание хронологических систем (вторая половина 1930-х – первая половина 1950-х гг.); 8) применение естественнонаучных методов датирования памятников (1950-е гг.); 9) дальнейшее накопление материалов (1950–1980-е гг.); 10) уточнение хронологии памятников (с середины 1970-х гг.) (Марсадолов Л.С., 1996а, с. 5). При этом было указывано на то, что перекрывающие друг друга 8-й, 9-й и 10-й периоды позднее, возможно, будут включены в седьмой в качестве его подразделов. Данная периодизация в настоящее время наиболее полно отражает процесс изучения скифской эпохи на Алтае. Давая характеристику каждого из перечисленных периодов исследователь также кратко остановился на историческом анализе основных культурно-исторических разработках, посвященных рассмотрению развития культуры древних кочевников Горного Алтая скифской эпохи.

Продолжая заниматься историей изучения датирования памятников Алтая скифской эпохи, Л.С. Марсадолов предложил в своей докторской диссертации отдельную периодизацию этого процесса, выделив восемь основных этапов: 1. Классификация по материалу – XVIII – середина XIX вв. – распределение археологических находок по материалу. 2. Периодизация по материалу – вторая половина XIX в. – 20-е гг. XX в. – древнейший железный период. 3. Первые абсолютные даты 20–30-е гг. XX в. 4. Периодизация по этапам (или стадиям, культурам) – конец 30-х – 90-е гг. XX в. – на основе: а) социально-экономических; б) культурно-политических событий в древности с точностью до 100–200 лет. 5. Хронология памятников с опорой на методы естественных наук (дендрохронология, радиоуглерод) и археологические аналогии с точностью до 50 лет – 1950–1980-е гг. 6. Удревнение дат археологических памятников – 1960–1990-е гг. 7. Абсолютное датирование с точностью до нескольких десятилетий – 1980–1990-е гг. 8. Комплексное абсолютное датирование отдельные объектов с точностью до нескольких лет или одного года – 1990-е годы (Марсадолов Л.С., 2000а). Данная схема в определенной степени является дополнением и переработкой предыдущей. Она дает представление об основных аспектах развития подходов к установлению хронологии памятников скифской эпохи.

Достаточно подробно Л.С. Марсадолов исследовал проблему этнической истории и этногенеза кочевников Горного Алтая. Особое внимание при построении своей культурно-хронологической концепции он обратил на возможности применения при датировке памятников дендрохронологии и радиокарбонового метода. Им было произведено комплексное изучение пяти больших Пазырыкских курганов, Первого Туэктинского, Шибинского курганов Горного Алтая и комплекса Аржан в Туве (Марсадолов Л.С., 1985, с. 7–10; Марсадолов Л.С., Зайцева Г.И., Лебедева Л.М., 1994; Марсадолов Л.С., Зайцева Г.И., Семенцова А.А., Лебедева Л.М., 1996; и др.). Исследователь неоднократно указывал на возможность привязки «плавающей» саяно-алтайской дендрошкалы к американской «протяженностью около 8 тысяч лет». Это обеспечивает перспективу определения даты сооружения курганов с точностью до года (Марсадолов Л.С., 1985, с. 10). Первые такие сопоставления были сделаны Л.С. Марсадоловым в июне 1994 – январе 1995 гг. В результате были определены абсолютные даты Первого, Второго, Пятого Пазырыкских и Первого Туэктинского курганов (Марсадолов Л.С., 1996а, с. 50–51).

Первоначально, в середине 1980-х гг., Л.С. Марсадолов отнес памятники Алтая к двум этапам. Первый, майэмирский, он датировал VIII–VII вв. до н.э., возможно, 1-ая четверть VI в. до н.э., и включил в него две группы памятников («вытянутые» и «скорченники»). Второй, пазырыкский, период был условно обозначен в рамках VI–IV вв. до н.э. Л.С.Марсадолов обратил внимание на то, что завершение майэмирского и начало пазырыкского этапов синхронно ряду исторических событий, в частности, разгрому Ассирии мидийцами, походом скифов в Малую Азию, усилению державы Ахеменидов. Завершение пазырыкского этапа совпало с походами А. Македонского в Малую и Среднюю Азию, что привело к большим перемещениям племен и народов (330–320 гг. до н.э.) (Марсадолов Л.С., 1985, с. 10–11, 15). Таким образом, корреляция дат, полученных на основе естественных наук, позволила соотнести этапы развития древних кочевников с конкретными историческими событиями.

В монографии, посвященной истории изучения памятников Алтая VIII–IV вв. до н.э. Л.С. Марсадолов дополнил свои ранее сделанные выводы реконструкцией этнических и этногенетических процессов, протекавших в данном регионе. Он выделил два культурно-хронологических этапа на Алтае: VIII–VII вв. до н.э. и VI–IV вв. до н.э. (Марсадолов Л.С., 1996а, с. 52). Немного позднее ученый расширил границы второго этапа до III в. до н.э. (VI–III вв. до н.э.), оставил его конкретное наполнение без изменений (Марсадолов Л.С., 2000а, с. 47). Л.С. Марсадолов поддержал инициативу Ю.Ф. Кирюшина и А.А. Тишкина (1997, 1999) о выделении для памятников раннескифского времени центральных районов Алтая бийкенскую культуру, а название «майэмирская культура» согласился вместе с другими исследователями закрепить за памятниками западных и северо-западных предгорий этого региона (Марсадолов Л.С., 2000а, с. 16; 2001, с. 25). В рамках двух выше выделенных этапов археолог определил локальные этнокультурные группы археологических памятников, которые, возможно, соответствовали расселению древних племен («улуг-хорумцы», «куртусцы», «куюмцы», «семисартцы», «саглынцы», «быстрянцы», «кара-кобинцы», «чиликтинцы», «майэмирцы», «иртышцы», «кула-жургинцы», «каменцы», «пазырыкцы») (Марсадолов Л.С., 2000а, с. 48–49). Развивая теорию этногенеза «пазырыкцев», Л.С. Марсадолов провел сопоставление материалов из тумулусов Гордиона (Турция, VIII–VII вв. до н.э.) и Алтая (VI–IV вв. до н.э.), указав на черты сходства в погребальном обряде и в инвентаре, свидетельствующие, по мнению автора, о существовании определенной генетической преемственности между ними (Марсадолов Л.С., 1997а, с. 22–24, 42; 1999а). В целом же этногенетическое развитие пазырыкцев происходило в несколько этапов по следующей схеме: Синташта (Синташтинский могильник, погребения 10, 16 – XVII–XVI вв. до н.э.) – памятники срубной культуры (XV–XII вв. до н.э.) – переходные памятники (XI–IX вв. до н.э.) – киммерийцы, Гордион (VIII–VII вв. до н.э.) – «пазырыкцы» (VI–IV вв. до н.э.) (Марсадолов Л.С., 1997б, с. 80).

В предложенной концепции исследователь попытался отразить сложную картину культурно-исторического развития кочевников этого региона. Ученый вполне правомерно указал на приток населения на Алтай после известных исторических событий. В дальнейшем следует особое внимание обратить на данные, свидетельствующие о перемещении сакских племен в данный регион в VII – начале VI вв. до н.э. (Шульга П.И., 1998а, с. 709). Существование таких этнокультурных связей подтверждается материалами Алтая, Казахстана и Восточного Туркестана (Шульга П.И., 1997а, 1998а; Литвинский Б.А., 1984, с. 13–14; Литвинский Б.А., Погребова М.Н., Раевский Д.С., 1985; Погребова М.Н., Раевский Д.С., 1988, 1992; и др.). Нужно также отметить перспективность комплексного подхода Л.С. Марсадолова к датированию памятников с привлечением методов естественных наук и данных археологии. Создание абсолютной дендрохронологической шкалы позволит существенно продвинуться в решении проблем культурно-хронологического характера.

Достаточно серьезно Л.С. Марсадолов занимался изучением социальной структуры пазырыкского общества. Ученый ввел понятие «ранг кургана», под которым он понимает определенные «скользящие» обрядовые группы одного социального слоя, представители которого по каким-то причинам использовали разные типы захоронений (Марсадолов Л.С., 1997в, с. 97). В качестве критерий для выделения рангов курганов он использовал: 1) объем трудозатрат на погребение человека; 2) сложность и размеры погребального сооружения; 3) мумифицирование погребенных; 4) число сопроводительного захоронения лошадей (или их отсутствие) и их убранство; 5) количество и качество инвентаря; 6) наличие культовых и «престижных» предметов; 7) антропологический тип. На основании комплекса из 28 признаков ученый выделил девять рангов курганов. Первые два относены к группе больших курганов и принадлежали вождям племен, союзов племен и их ближайшим родственникам. Курганы III–IV ранга средней группы представлены погребениями племенной знати и ближайшими родственниками вождей племен. Третья группы малых курганов соотносится с V–VIII рангами. V ранг – это курганы родственников (+ детей) вождей и знати; VI ранг – погребения воинов, глав семей и родовых групп; VII – захоронения рядовых кочевников; VIII ранг – погребения младших членов семей и детей; IX – могильные сооружения «зависимых» людей – пленных, домашних рабов (слуг) (Марсадолов Л.С., 1997в, с. 97–99; 2000а, с. 31–33). Исследователь обозначенные ранги курганов соотносит с конкретными погребениями пазырыкской культуры, отмечая при этом, что все ранги сосуществовали одновременно. Различие же между рангами обусловлено «религиозно-социально-экономической… и семейной … стратификацией» кочевого общества (Марсадолов Л.С., 2000а, с. 32).

Предложенная схема отражала сложную иерархию социальной структуры пазырыкского общества. Определнный вклад Л.С. Марсадолов внес в изучение планиграфии пазырыкских могильников и в установлении ее связи с социальным развитием общества. Он привел доказательства того, что для Горного Алтая VI–IV вв. до н.э. характерно два основных способа формирования малых курганных групп на одном могильнике: 1) последовательный (от первого кургана к северу последовательно сооружались другие объекты); 2) чередующийся (формирование могильника началось одновременно в нескольких местах на равном расстоянии друг от друга) (Марсадолов Л.С., 2000б, с. 72). Исследователь отметил, что первый способ характерен преимущественно для семейных могильников, а второй – для больших разделившихся семей и родовых групп. Он также подчеркнул, что формирование конкретных курганных цепочек зависело как от внешних, так и от внутренних факторов, поэтому к изучению каждого могильника надо подходить индивидуально, но с учетом общих закономерностей (Марсадолов Л.С., 2000а, с. 18–19; 2000б, с. 72).

Отдельные работы Л.С. Марсадолова (1991, 1996а–б, 1997г, 1999б и др.) посвящены изучению искусства скифской эпохи и палеоастрономическим исследованиям.