В.В. Горбунов, А.А. Тишкин Комплекс вооружения кочевников Горного Алтая хуннуской эпохи
Материал из Археология Алтая.
Статья опубликована: Археологи, этнография и антропология Евразии. – 2006. – №4. – С. 79–85
Изучение вооружения кочевого населения Горного Алтая в эпоху господства в центрально-азиатском регионе державы Хунну стало возможным относительно недавно. Благодаря исследованиям, проведенным в 1980–1990-е гг. на памятниках Усть-Эдиган, Чендек и Сары-Бел, появились соответствующие для этого источники [Худяков, Скобелев, Мороз, 1990; Соенов, Эбель, 1992; Худяков, 1998; Соенов, 1999]. Наиболее детальный анализ вооружения проводился на материалах могильника Усть-Эдиган [Худяков, Мороз, 1990; Худяков, 1997]. У нас имеется возможность продолжить работу в данном направлении путем привлечения новых находок оружия и доспеха, полученных при раскопках в 2002–2003 гг. погребально-поминального комплекса Яломан-II в Онгудайском районе Республики Алтай [Тишкин, Горбунов, 2002, 2003]. Материалы изученных курганов позволили выделить среди них две хронологические группы: западную из 24 объектов II в. до н.э. – I в. н.э. и центральную из четырех сооружений второй половины IV – первой половины V вв. н.э. Эти данные подтверждены пока небольшой серией радиоуглеродных дат и отражают исторический контекст [Тишкин, Горбунов, 2003, с. 493; Тишкин, 2004, с. 297]. Ранний комплекс Яломана-II по деталям погребального обряда и облику инвентаря близок таким памятникам, как Усть-Эдиган, Сары-Бел, Чендек (восточная группа), Пазырык (курганы №23, 24, 42). Вместе они характеризуют Усть-Эдиганский этап формирования и развития в Горном Алтае булан-кобинской культуры [Тишкин, Горбунов, 2005, с. 329].
Предметы вооружения из западной группы могильника Яломан-II обнаружены в пяти объектах (курганы №23а, 48, 57, 61, 62). Весь найденный комплект относится к двум категориям: оружие и доспех. Оружие представлено средствами дистанционного (луки и стрелы) и ближнего (кинжал, модель чекана) боя, доспех – пластинами от воинских панцирей.
Остатки сложносоставных луков обнаружены в трех погребениях. В кургане №23а они представлены набором из шести роговых накладок бокового расположения: две пары концевых и пара срединных (рис. 1, 1–6). Расстояние между концевыми накладками составляло 154 см, что указывает на общие размеры лука, положенного в могилу, видимо, со снятой тетивой. Направление концевых накладок почти совпадало со срединными, образуя небольшую дугу. Верхняя пара концевых накладок изготовлена из узких, плавно изогнутых пластин, с закругленными головками и арочными вырезами под тетиву. Окончания их истлели. У нижних концевых накладок не сохранились головки, а окончания оказались приостренными. Внутренняя поверхность рассматриваемых изделий заштрихована полностью, внешняя –лишь частично. Срединные накладки также фрагментарны, но основные их параметры восстанавливаются. Они сделаны из пластин сегментовидной формы, с ровным основанием и приостренными окончаниями. Их длина была около 20 см, наибольшая ширина 2,6–2,8 см, внутренняя поверхность заштрихована.
В кургане №62 зафиксирован комплект из шести роговых накладок бокового расположения (две пары концевых и пара срединных), а также два фрагмента деревянной кибити лука (рис. 2). Расстояние между концевыми накладками составляло 110 см, а сами они лежали почти перпендикулярно направлению рукояти. Это может указывать на помещение лука в могилу с надетой тетивой. Концевые накладки фрагментарны, в основном сохранились их приостренные окончания. Однако почти полностью уцелела деревянная часть верхнего рога лука длиной 32 см. Судя по ее параметрам, концевые накладки имели широкие заостренные головки с трапециевидным вырезом под тетиву. Они дополнительно крепились к кибити тремя деревянными штифтами. Срединные накладки изготовлены из хорошо отполированных роговых пластин сегментовидной формы с ровным основанием и приостренными окончаниями (рис. 3). Их внутренняя поверхность покрыта резными линиями, образующими крупную косую клетку. Снаружи мелкая штриховка имеется только вдоль основания. В центральной гладкой части выгравированы изображения животных (рис. 4). Длина накладок – 28,3–29 см, наибольшая ширина 2,6–2,8 см. Сохранилась большая часть рукояти лука. Исходя из особенностей деревянных частей, можно предположить, что кибить данного изделия состояла из трех самостоятельных деталей: рукояти с плечами и двух рогов, которые крепились к плечам (клеем и обмоткой) в противоположной плоскости.
В кургане №48 от лука остались только фрагменты двух роговых боковых накладок: срединной и концевой нижней (рис. 7, 2, 3). Их сохранившиеся параметры аналогичны более целым экземплярам из соседних захоронений.
В целом сложносоставные луки из ранней группы Яломана-II относятся к хорошо известному типу таких изделий, состоявшему из шести боковых накладок (две пары концевых и одна срединная). Луки с аналогичными деталями есть на памятниках Усть-Эдиган и Сары-Бел [Худяков, 1997, с. 28; Соенов, 1999, рис. 6, 8, 14]. Кроме этого, в погребениях Усть-Эдигана, Чендека и Пазырыка встречены луки, которые имели еще и седьмую накладку, располагавшуюся на тыльной стороне рукояти [Худяков, 1997, с. 29; Соенов, Эбель, 1992, рис. 22; Сорокин, 1977, рис. 10]. Сложносоставные луки с комплектами из шести и семи накладок указанного расположения впервые появились у хунну в III в. до н.э. и в дальнейшем широко использовались многими народами Евразии [Худяков, 1993, с. 121–122]. Оформление ранних булан-кобинских накладок точно соответствует хуннуским экземплярам [Коновалов, 1976, табл. III–V; Цэвэндорж, 1985, с. 79; Худяков, Цэвэндорж, 1990, рис. 1–4; Давыдова, 1996, табл. 12, 3, 4; 52, 4, 5; 84, 10, 11; Миняев, 1998, табл. 57, 1; 63, 1; Эрдэнэбаатар, Турбат, Худяков, 2003, рис. 1–12]. Концевые накладки узкие, плавно изогнутые и имеют закругленную, слегка заостренную или ровно срезанную головку. Срединные боковые накладки – сегментовидной формы с ровным или вогнутым основанием. Срединные тыльные накладки – узкие, с немного расширенными окончаниями. Их длина меньше длины боковых накладок. Подобные соответствия позволяют датировать комплекты накладок усть-эдиганского этапа временем наибольшего распространения собственно хуннуских луков III/II в. до н.э. – I в. н.э., хотя общее применение луков «хуннского типа» продолжалось до V в. н.э. включительно.
Боевые наконечники стрел найдены в двух могилах. Из кургана №48 происходит 4 экз. Все они железные, с черешковым насадом и трехлопастным пером треугольного абриса с опущенными плечиками-шипами (рис. 7, 4–7). Размеры наконечников следующие: общая длина 6–7 см, длина пера 4–5 см, наибольшая ширина пера 2–2,2 см. В кургане №62 обнаружен один железный наконечник вместе с деревянным древком. Имеются окислы и на другой стреле. Сохранившийся экземпляр аналогичен предыдущим, его размеры 5,2х4,3х2,6 см (рис. 5, 2). Древки стрел обломаны, их длина 37,5–54 см, диаметр до 1 см (рис. 5, 4). На небольшом фрагменте найденного древка вырезано «ушко» для тетивы (рис. 5, 3). Шипастые наконечники, аналогичные яломанским, встречены на могильниках Усть-Эдиган и Сары-Бел [Худяков, 1997, рис. 2, 8, 9, 11, 13; Соенов, 1999, рис. 15, 1–4]. С памятника Усть-Эдиган происходят трехлопастные наконечники треугольной (с прямыми плечиками) и шестиугольной формы, а также бронебойный экземпляр с четырехгранным (ромбовидным) пером треугольного абриса [Худяков, 1997, рис. 1, 9; 2, 10, 12, 14].
Железные трехлопастные наконечники треугольных форм широко применялись многими кочевыми и оседлыми народами Евразии начиная с рубежа IV/III вв. до н.э. [Хазанов, 1971, с. 36–37]. Территориально булан-кобинским экземплярам наиболее близки такие изделия каменской культуры Лесостепного Алтая III–II вв. до н.э. [Могильников, 1997, рис. 46, 1, 2] и тесинского этапа тагарской культуры Минусинской котловины II–I вв. до н.э. [Худяков, 1986, рис. 16, 1, 2]. Наконечники стрел с треугольным абрисом пера и ровным основанием были известны и в последующие периоды. Особое внимание обращают на себя треугольные наконечники с шипами, идентичные хуннуским экземплярам II в. до н.э. – I в. н.э. [Коновалов, 1976, табл. I, 8, 9; Миняев, 1998, табл. 30, 1, 5]. Позже I в. н.э. такие изделия практически не встречались, во всяком случае, в центрально-азиатском регионе. Наконечники стрел с шестиугольным пером отмечены у хунну во II в. до н.э. – I в. н.э. и сарматов в I в. до н.э. – I в. н.э. [Худяков, 1986, рис. 5, 1; Хазанов, 1971, табл. XIX, 32]. Известны они и позднее. Экземпляры, наиболее близкие бронебойному наконечнику, есть среди найденных хуннуских стрел [Худяков, 1986, рис. 6, 1, 22].
Данный вид оружия обнаружен в кургане №48. Кинжал изготовлен из железа, имеет клинок килевидного абриса и линзовидного сечения. Черен заканчивается волютообразным навершием. На его основание надето прямое брусковидное перекрестие (рис. 5, 1; 6). На клинке сохранился тлен от деревянных ножен, а на черене – деревянная обкладка рукояти. Общая длина рассматриваемого изделия – 29 см, длина клинка 17 см, его наибольшая ширина 3 см, толщина 1,8 см; длина черена 12 см, средняя ширина 1,4 см, толщина 0,8 см; длина перекрестия 4,8 см, ширина 2,4 см, высота 1,2 см. Кинжал аналогичного типа найден на памятнике Сары-Бел [Соенов, 1999, рис. 13, 6]. Такие изделия генетически восходят к оружию скифского времени. Наиболее точные аналогии им есть в бактрийских (юэчжийско-кушанских) комплексах III в. до н.э – I/II в. н.э. и среди оружия саргатской культуры I в. до н.э – I/II в. н.э. [Погодин, 1998, рис. 2, 2; Литвинский, 2001, с. 244–248, табл. 58, 1–3; 61, 12, 13]. На могильнике Усть-Эдиган обнаружены кинжалы другого типа (без перекрестия и навершия) [Худяков, 1997, рис. 1, 13; 3]. Такое оружие было известно на востоке у хунну во II в. до н.э. – I в. н.э., а на западе – у сарматов с I в. до н.э. – I в. н.э., а [Хазанов, 1971, с. 20–21, табл. X, 1–3; XI, 4; Давыдова, 1996, табл. 9, 5].
Деревянная модель такого предмета вооружения зафиксирована в кургане №62. Она состоит из собственно чекана и рукояти (рис. 5, 1). Чекан имеет достаточно высокий обух, невыраженный проух прямоугольной формы и слегка вогнутый, расширяющийся к окончанию пирамидальный боек. Длина чекана 12 см, размеры проуха 0,4х0,9 см, наибольшая ширина бойка 1 см. Рукоять цилиндрической формы имеет утолщение к окончанию, которое образует конус. Ее основание подрезано и оформлено выступом с плечиками для насаживания чекана. Длина рукояти 22 см, средний диаметр 1 см. Безусловно, яломанская модель чекана является вотивной (рис. 6). По всем своим признакам она копирует боевые образцы скифского времени. На Алтае самые поздние реальные изделия данного вида оружия встречаются в памятниках III–II вв. до н.э. [Могильников, 1997, с. 51, рис. 42; Кочеев, 1999, с. 75, рис. 4].
Помимо рассмотренного оружия ближнего боя раннебулан-кобинские кочевники были знакомы еще с одним его видом. Так, при раскопках могильника Усть-Эдиган был найден фрагмент двухлезвийного меча. Он не имеет перекрестия, а клинок линзовидного сечения при переходе в черен образует прямые плечики. Черен заканчивается округлым расширением [Худяков, 1997, рис. 1, 14]. Экземпляры, близкие данному изделию по своим основным признакам, можно встретить среди сарматского и среднеазиатского вооружения I–V вв. н.э. [Хазанов, 1971, с. 17–21, табл. XII, 1, 3; Кожомбердиев, Худяков, 1987, рис. 7, 1; Левина, 1996, рис. 85, 1]. Для Центральной Азии не исключается их появление во II в. до н.э. и даже раньше [Кожомбердиев, Худяков, 1987, с. 89], что, возможно, подтверждается находкой фрагмента двухлезвийного клинка и рукояти на Дырестуйском могильнике [Миняев, 1998, табл. 30, 13, 14].
Две пары железных защитных пластин от панцирей найдены в курганах №57 и 61 (рис. 1, 7–10; 9). Они относятся к доспеху ламеллярной структуры, имеют укороченные пропорции, овальнопрямоугольную форму и шесть сквозных отверстий для крепления: две пары боковых и пару срединных верхних. Размеры пластин следующие: длина 3,1–3,3 см, ширина 2,7–2,8 см, толщина 1,5 мм. Идентичные изделия происходят из хуннуских памятников конца III в до. н.э. – I в. н.э., а также известны у племен Приамурья и сяньби во II–III вв. н.э. [Давыдова, 1995, табл. 95, 10, 19; 104, 1, 2; Рец, Юй Су-Хуа, 1999, рис. 3, 3; Деревянко, 1987, табл. VII, 2, 3, 8; VIII, 1–3; Горбунов, 2005, рис. 1, 1]. Две яломанские пластины имели с внутренней стороны бронзовую подкладку. Анализ этого металла показал его неместное (Китай, Забайкалье, Ордос) происхождение [Тишкин, Хаврин, 2004, с. 305], что, возможно, указывает на импортный характер первых булан-кобинских панцирей. Интересен и тот факт, что детали панцирной защиты обнаружены в «богатых» женских погребениях. Скорее всего, они являлись чем-то вроде подношений, выполнявших охранительные или другие функции.
Рассмотрение новых и уже известных предметов вооружения из памятников усть-эдиганского этапа булан-кобинской культуры позволяет охарактеризовать комплекс боевых средств горно-алтайских кочевников хуннуской эпохи. Он включал два типа сложносоставных луков, четыре типа боевых наконечников стрел, два типа кинжалов, а также по одному типу мечей, чеканов и панцирей (рис. 10). Видовое разнообразие комплекса значительно, но типологическое весьма скромно. Немного предметов вооружения и в количественном отношении, что обусловлено, возможно, особенностями погребальных традиций. Численно преобладают находки луков (18 экз.), затем идут наконечники стрел (17 экз.), кинжалы (7 экз.), панцирные пластины (4 экз.). Остальное вооружение пока единично. Сочетание боевых видов в одной могиле не превышает трех позиций: лук – стрелы – кинжал, лук – стрелы – меч, лук – стрелы – чекан.
Оружие дистанционного боя, среди которого три небронебойных и один бронебойный типы, явно ориентировано на поражение легковооруженного противника [Худяков, 1997, с. 31]. Наличие больших мощных луков предполагает ведение обстрела на максимальной дистанции [Худяков, 1993, с. 111]. Из оружия ближнего боя кинжалы имели вспомогательное значение. Мечи и чеканы могли использоваться более успешно, особенно при наличии панцирной защиты.
На основании имеющегося набора вооружения пока трудно выделить рода войск, но, учитывая некоторые изобразительные материалы, можно предполагать наличие легковооруженной конницы и пехоты [Горбунов, 2003, с. 90, рис. 34, 1]. Однако находки панцирных пластин, безусловно, свидетельствуют о существовании определенной прослойки средневооруженных всадников. Основным тактическим приемом раннебулан-кобинского войска должен был являться обстрел противника с дальней дистанции, но при необходимости его отдельные, скорее всего, конные отряды могли участвовать и в ближнем бою.
Значительная часть рассмотренного комплекса вооружения усть-эдиганского этапа сформировалась под воздействием хуннуской традиции: сложносоставные луки, трехлопасной шестиугольный и бронебойный наконечники стрел, кинжалы без перекрестия и навершия, панцирные пластины. Не исключено, что какая-то часть паноплии первоначально поставлялась от самих хунну, о чем свидетельствует упоминавшийся анализ защитных пластин. Определенную долю составляло влияние традиций сарматского и в большей степени среднеазиатского (раннекушанского) круга. К ним относятся кинжалы с перекрестием и навершием, и, возможно, меч. Наконец наследием предшествующей скифской эпохи являются трехлопастные треугольные наконечники стрел и, конечно, модель чекана.
Горбунов В.В. Военное дело населения Алтая III–XIV вв. Ч. I: Оборонительное вооружение (доспех). – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2003. – 174 с.: ил.
Горбунов В.В. Сяньбийский доспех // Военное дело номадов Центральной Азии в сяньбийскую эпоху. – Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 2005. – С. 220–223.
Давыдова А.В. Иволгинский археологический комплекс. Т. 1: Иволгинское городище. – СПб.: Фонд «АзиатИКА», 1995. – 287 с. (Археологические памятники сюнну. Вып. 1).
Давыдова А.В. Иволгинский археологический комплекс. Т. 2: Иволгинский могильник. – СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1996. – 176 с. (Археологические памятники сюнну. Вып. 2).
Деревянко Е.И. Очерки военного дела племен Приамурья. – Новосибирск: Наука, 1987. – 225 с.
Коновалов П.Б. Хунну в Забайкалье (погребальные памятники). – Улан-Удэ: Бурятское книжное изд-во, 1976. – 221 с.: табл.
Кочеев В.А. Боевое оружие пазырыкцев // Древности Алтая: Известия лаборатории археологии. – Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 1999. – №4. – С. 77–82.
Кожомбердиев И.К., Худяков Ю.С. Комплекс вооружения кенкольского воина // Военное дело древнего населения Северной Азии. – Новосибирск: Наука, 1987. – С. 75–106.
Левина Л.М. Этнокультурная история Восточного Приаралья. I тысячелетие до н.э. – I тысячелетие н.э. – М.: Восточная литература, 1996. – 396 с.: ил.
Литвинский Б.А. Храм Окса в Бактрии (Южный Таджикистан). Бактрийское вооружение в древневосточном и греческом контексте. – М.: Восточная литература, 2001. – Т. 2. – 528 с.
Миняев С.С. Дырестуйский могильник. – СПб.: Фонд «АзиатИКА», 1998. – 113 с.+120 табл. (Археологические памятники сюнну. Вып. 3). Могильников В.А. Население Верхнего Приобья в середине – второй половине I тысячелетия до н.э. – М.: ИА РАН, Пущинский научный центр РАН, 1997. – 196 с.
Погодин Л.И. Вооружение населения Западной Сибири раннего железного века. –Омск: ОмГУ, 1998. – 84 с.
Рец К.И., Юй Су-Хуа. К вопросу о защитном вооружении хуннов и сяньби // Евразия: культурное наследие древних цивилизаций. Горизонты Евразии. – Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1999. Вып. 2. – С. 42–55.
Соенов В.И. Раскопки на могильнике Сары-Бел // Древности Алтая: Известия лаборатории археологии. – Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 1999. – №4. – С. 134–152.
Соенов В.И., Эбель А.В. Курганы гунно-сарматской эпохи на Верхней Катуни. –Горно-Алтайск: Изд-во ГАГПИ, 1992. – 116 с.
Сорокин С.С. Погребения эпохи великого переселения народов в районе Пазырыка // АСГЭ. – Л., 1977. – Вып. 18. – С. 57–67.
Тишкин А.А. О необходимости междисциплинарного изучения материалов гунно-сарматского времени Горного Алтая // Комплексные исследования древних и традиционных обществ. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004. – С. 296–300.
Тишкин А.А., Горбунов В.В. Исследования памятников раннего железного века и средневековья в Лесостепном и Горном Алтае // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. – Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 2002. – Т. VIII. – С. 456–461.
Тишкин А.А., Горбунов В.В. Исследования погребально-поминальных памятников кочевников в Центральном Алтае // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. – Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 2003. – Т. IX, ч. 1. – C. 488–493.
Тишкин А.А., Горбунов В.В. Предметный комплекс из памятника Яломан-II на Алтае как отражение влияния материальной культуры хунну // Социогенез в Северной Азии. – Иркутск: Изд-во ИрГТУ, 2005. – Ч. 1. – С. 327–333.
Тишкин А.А., Хаврин С.В. Предварительные результаты спектрального анализа изделий из памятника гунно-сарматского времени Яломан-II (Горный Алтай) // Комплексные исследования древних и традиционных обществ Евразии. – Барнаул, 2004. – С. 300–306.
Хазанов А.М. Очерки военного дела сарматов. – М.: Наука, 1971. – 169 с.
Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. – Новосибирск: Наука, 1986. – 268 с.
Худяков Ю.С. Эволюция сложносоставного лука у кочевников Центральной Азии // Военное дело населения юга Сибири и Дальнего Востока. – Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 1993. – С. 107–148.
Худяков Ю.С. Вооружение кочевников Горного Алтая хуннского времени (по материалам раскопок могильника Усть-Эдиган) // Известия лаборатории археологии. –Горно-Алтайск: ГАГУ, 1997. – №2. – С. 28–36.
Худяков Ю.С. Проблема генезиса культуры хуннского времени в Горном Алтае // Древности Алтая: Известия лаборатории археологии. – Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 1998. – №3. – С. 97–112.
Худяков Ю.С. Раскопки могильника Улуг-Чолтух в 2003 г. // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. – Новосибирск: Изд-во ИАЭт СО РАН, 2003. – Т. IX, ч. 1. – С. 504–509.
Худяков Ю.С., Мороз М.В. Коллекция оружия из могильника Усть-Эдиган // Археологические исследования на Катуни. – Новосибирск: Наука, 1990. – С. 177–185.
Худяков Ю.С., Скобелев С.Г., Мороз М.В. Археологические исследования в долинах рек Ороктой и Эдиган в 1988 году // Археологические исследования на Катуни. –Новосибирск: Наука, 1990. – С. 95–150.
Худяков Ю.С., Цэвэндорж Д. Новые находки хуннских луков в Гобийском Алтае // Археологические, этнографические и антропологические исследования в Монголии. –Новосибирск: Наука, 1990. – С. 126–132.
Цэвэндорж Д. Новые данные по археологии хунну (по материалам раскопок 1972–1977 гг.) // Древние культуры Монголии. – Новосибирск: Наука, 1985. – С. 51–87.
Эрдэнэбаатар Д., Турбат Ц., Худяков Ю.С. Хуннское оружие дистанционного боя из могильника Эгин-Гол в Северной Монголии // Вестник НГУ. – 2003. – Т. 2, вып. 3. – С. 43–53.
АСГЭ – Археологический сборник Государственного Эрмитажа.
ГАГПИ – Горно-Алтайский государственный педагогический институт.
ГАГУ – Горно-Алтайский государственный университет.
ИА – Институт археологии.
ИАЭт – Институт археологии и этнографии.
ИрГТУ – Иркутский государственный технический университет.
НГУ – Новосибирский государственный университет.
ОмГУ – Омский государственный университет.
СО РАН – Сибирское отделение Российской академии наук.
